Про роды-2

Нашла несколько фотографий из госпиталя. Например, вот такая скульптура в холле. Называется "Танец жизни". Я не любитель такого искусства, но по-моему, очень вдохновенно.

Ноушотс!
Вечером в больницу пришел встревоженный Кир. Сел на диванчик, включил мультики, озадаченно заозирался. Было видно, что он отчаянно томится и хочет домой, но совершенно непонятно, в чем именно дело. Вот тебе папа, вот тебе мама, вот тебе мультики – чего еще от жизни желать?
Но очень скоро у парня сдали нервы, и как только в палату зашла очередная медсестра, он вскочил с криком: «никаких уколов!!!» - и спрятался за папу.
- Он говорит, что боится уколов, - перевел папа удивленной барышне.
- Ноу шотс! – подтвердил ребенок.
- Ты моя лапочка! – умилилась медсестра. – Никаких уколов! Хочешь крекеров или шоколадное молоко?
Лапочка кивнул и ненадолго успокоился.
Когда крекеры были съедены, а молоко выпито, пришла доктор.
- Ноу шотс! – заявил ей с порога мой умный мальчик.
Реакция доктора была почти идентична реакции медсестры, с той разницей, что в этот раз был яблочный сок. Так Кир понял, что ноушотсами можно недурно зарабатывать. За ноушотсы ему охотно приносили крекеры, шоколадное молоко, желе и сок. Я лично разочек заказала ему из ресторана картошку-фри и хот-дог, только б он не «ноушотил». Что интересно, срабатывало даже на тех врачах и медсестрах, которые были в курсе. Заходя  палату, они с порога обещали Киру ноушотс и норовили угощать.
Но эйфория длилась недолго: буквально на следующий вечер парень банально переел, и с тех пор пользовался ноушотсами аккуратно.

«С днем рождения, мама!»
В день своего тридцатилетия вместо букета роз мне пришлось любоваться внезапно добрым и внимательным Масиком. Стало понятно, что ничего хорошего ждать не приходится. Так и есть: клянется, что отпустит завтра утром, но на всякий случай хочет, чтобы мне поставили катетер для капельницы. Просто на всякий случай, ведь скорее всего все будет хорошо... Прикольно. Юбилей на больничной койке. Бульон вместо лобстера.
Явилась медсестра, привела лаборантку. Та взяла у меня кровь, стала заполнять бумаги и пришла в полный восторг, обнаружив, что у меня сегодня день рождения. Девчонки даже предложили мне спеть, но я отказалась.
После завтрака меня посадили в кресло, закутали в одеяльце и повезли на УЗИ. Там тоже все очень обрадовались, что я тут с ними праздную, запоздравляли так, что стало окончательно тошно. Кривя губы, я сказала, что это всего лишь один день моей жизни, и ничего особенного.
- Не говори так! – возмутилась «узистка». – Это твой день рождения, и это важно.
И подарила мне на память снимок личика моего мальчика с надписью: «С днем рождения, мама!» Как я не разревелась, я не знаю. Наверное, помогло то, что она сообщила, что с ребенком все хорошо. Снимок, кстати, офигенный получился, практически фотография. Всем отделением потом любовались.
Я вернулась в палату и стала ждать «послеобеда», когда приедут мои мужчины. Достала старинный наладонник, который таскала с собой ради словаря (телефон у меня, кажется, еще старше, и словаря в нем нет), открыла Гарри Гаррисона, приготовилась скучать. Не тут-то было. Во-первых, меня чуть не каждый час дергали со всяческими замерами. Во-вторых, поскольку меня уже довольно плотно опутали всякими проводами-датчиками, поход в туалет был целым делом: вызываешь медсестру, она всю эту музыку отстегивает, часть проводов вешает на шею, и так чапаешь до туалета, аки ходячий гаджет, а она ждет, чтобы потом заново все это присоединить. В третьих, ко мне наведались диетолог, которая ничего нового не сообщила, и «сахарный» консультант, которая торжественно подарила мне глюкометр и научила им пользоваться. Поболтав с каждой о том, о сем, заполучив на изучение кучу брошюр и рекомендаций, я и не заметила, как время подошло к обеду. Заказала себе суп и салат точно по диэтической инструкции. Потом снова пересчитала углеводы и добавила к заказу пудинг. По историческому каналу показывали передачу про президентские самолеты, и мы с медсестрой с удовольствием посмотрели кусочек, пока я обедала, а она заполняла мою историю болезни.
Пришли Саша с Киром. Саша сообщил, что забыл принести мою зубную щетку, и я в отместку продемонстрировала ему свежевставленный катетер для системы.
- Ну что ты зеленеешь, - нежно ворковала я бледному мужчине, - там же иголки нет, просто кусочек пластика, вот видишь, тут прямо заметно, как он из вены торчит…
Развлекалась как могла, короче. А вечером попросила снотворного и вырубилась. День рождения же.

Триумф доктора Масика
Я проснулась следующим утром с мечтой о круассане. Наверное, можно подумать, что мечтать о круассане в пять утра, да еще находясь на жесткой диете – это не самое разумное, но в моем случае это было именно самое. Я торчала в больнице уже третий день, и непонятно было, сколько еще торчать, отчаянно хотелось в душ, а история с туалетом, сестрой и датчиками просто бесила. Особенно доставлял массажер для ног, который работал дни и ночи напролет. В самом начале это было прикольно: лежишь, расслабляешься, а резиновые подушки равномерно сдуваются-надуваются, массируя бездействующие конечности… но сколько может длиться массаж? Не сутками же! Демьянова уха какая-то. К концу своего пребывания в больнице я эти пневмоваленки люто возненавидела, должна признаться. Короче, воображаемый круассан здорово согревал душу.
Привязанный ко мне компьютер в очередной раз измерил давление и тревожно пискнул – торчать мне тут и торчать, подумала я, перевернулась на другой бок, и тут здрасьте, приплыли! Именно так я и подумала. Потом подумала еще и вызвала медсестру.
- Знаешь, Колби, мне жутко неловко, но, кажется, я не могу себя контролировать.
- В смысле? – вытаращилась на меня Колби.
- В смысле мочевого пузыря, - говорю. – У меня тут какой-то потоп, прости за подробности.
Колби вообще-то барышня строгая, не забалуешь. Когда я робко намекнула, что пневмоваленки на ночь логично было бы снимать, ведь ночью я обычно сплю и ногами не хожу, она довольно жестко меня отчитала, велев не привередничать, и вообще, не ныть и домой не проситься. В конце концов, кому здесь хреново – ей или мне? Но тут она стала ласковая-ласковая.
- Солнышко, это воды отошли. Я, конечно, пока точно не знаю, жидкость надо отнести на анализ в лабораторию, но мой опыт подсказывает мне, что ты рожаешь.
- Обоооооже, - застонала я, зарываясь в подушки. (Я, кстати, и не подозревала, что я такая невыносимая, когда болею. Видимо, самые вредные больные – это те, которые в принципе здоровые).
- Послушай, ты уже практически доносила. Ничего страшного не случится, поверь. Мы тут все профессионалы, и ты в надежных руках. Я сейчас сбегаю в лабораторию, потом позвоню доктору Мейсеку, а ты можешь позвонить мужу. Успокойся и готовься к встрече с малышом.
Я набрала номер мужа и будничным таким тоном говорю:
- Привет. Чего поделываешь? Я тебя разбудила? (Пять утра!!!)
Сашка рассказывает, что от этих вопросов он подпрыгнул до потолка. Но светскую беседу решил продолжить.
- Немножко. Что-то случилось?
- Ты только не волнуйся, но у меня отошли воды. Я, кажется, рожаю…
- Понял. Через пару часов разбужу Кира, отвезу его к Бэлле, а потом приеду к тебе.
Ну вот может же соображать быстро, когда захочет, подумала я. А потом подумала, что сегодня поесть так и не придется.
В меня натыкали капельниц, перевели в родильную палату и сказали, что все идет хорошо. А через пару часов прискакал взволнованно-торжественный доктор Масик, в черной рубашке немного похожий на молодого пастора. Был он строг, бодр и подтянут, но никак не мог скрыть, что собой он более чем доволен.
- Я очень правильно и своевременно отправил тебя в больницу! Все идет более чем прекрасно! Отличная реакция здорового организма: когда дальнейшая беременность становится опасной маме и малышу, организм начинает родовой процесс! Просто замечательно! Мы прекрасно справимся, и после обеда ты уже увидишь своего мальчика!
С этими словами Масик велел мне держать хвост пистолетом, а сам ускакал переодеваться в больничную униформу.
Угу, мрачно подумала я. Все-таки некоторым мужчинам не помешало бы родить разок-другой. Вот просто для дополнительного экспириенса